Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

милая, за что же ты так! – весело посмеялся чей-то знакомый голос, но, кажется, звук был более отдалённый, чем до этого. Я обернулась и увидела перед собой Юсупова. Настоящего, такого живого и, казалось, румяного. – Дашута, душа моя, что с тобой!

– Феликс? – удивлённо спросила я, поднявшись на ноги. Я быстро преодолела расстояние между нами и прикоснулась к его щеке. Горячая. Глаза яркие, смеющиеся, я даже слышу его пульс. Только вот запаха нет. Ни кайенского перца, ни пахлавы, даже лёгких ноток чёрного чая не было. – Не Феликс.

– Долго, слишком долго, товарищ майор, – улыбнулся мне Хайлов в образе Феликса и резко кинул в меня серебряный клубок. Меня откинуло назад, а нитки начали быстро заматывать моё тело.

– Не знала, что ты фанат такого, – сказала я и подожгла клубок, который быстро начал плавиться. – Чего ещё я о тебе не знаю?

– Главное, что я знаю о тебе всё, – ответил Денис и, щёлкнув пальцами исчез. Долго ждать его не пришлось, потому что со спины в меня тут же начали лететь тонкие стрелы лука, сделанные из заряда тока. Одна из них резко и неприятно обожгла кожу – пальто прожёг, гад. Я тоже щёлкаю и через мгновенье оказываюсь за Хайловым, кидаю в него несколько огненных шаров, от которых он умело уворачивается. – Неужели ты убьёшь меня? Твоего любимого Феликса?

– Ты не Феликс. Хватит прятаться под маской, – произнесла я, пока Хайден, выставив защиту, начал наносить удары стрелами тока из-за неё.

– Я знаю все твои тайны, помню, как ты говорила: «Я люблю его руки, пускай они теперь и ледяные, люблю его рассуждения, пускай они и далеки от современных реалий», – начал говорить Хайлов, искривив голос настолько, что он безумно походил на мой.

– Хватит, – прикрикнула я, изворачиваясь от очередного удара Хайдена, нанесённого теперь ледовым клинком. Но, пожалуй, этот клинок ранил бы меня в меньшей степени, чем его слова. Потому что это больше и важнее меня самой. Это моя любовь, самая первая, важная и сокровенная. Почему же я ещё тогда не сожгла Хайлова в пепел, раз он приносит своими словами мне такую нестерпимую боль? Быть может, потому что уже откипела. И это всё уже просто неправда. – Любишь контрасты, Дэнчик?

– «Люблю его непосредственные шалости, пускай они и пугают местных жителей. Я люблю его любого – целиком и полностью», – не унимался Хайден и, не увидев на моём лице гримасы жалости, обиды или же ненависти, замер на месте. – Точно, ты ведь его уже не любишь. Ты его променяла.

– Закрой пасть свою, лев недоделанный, – ответила я и постаралась увернуться от летящего в меня дерева. – Тяжёлая артиллерия пошла.

– А это не я, – ухмыльнулся Денис, кинув в меня ударное заклинание, которое я отразила на него. Мельком я успела рассмотреть происходящие сбоку от меня: оживших фигур стало в несколько раз больше, члены Союза Нечисти дрались с ними, старались перехитрить, заковать, обезвредить да сделать всё что угодно ради жизни и без того покалеченных людишек. – Не отвлекайся!

Хайлов всё не унимался и отправил в меня несколько стеблей плакун-травы, против которой я успела выставить щит, но несколько листьев упали с неё мне на руку и оставили ожоги. Думай, Даша, думай. Дениса голыми руками не взять, тут надо хитростью победить непобеждённого. Кто может с этим справиться? Пожалуй, не я уж точно. Вот остался бы он львом, всё было бы проще, победил бы его Самсон. Точно, Самсон! Я посмотрела за спину Хайлова и увидела единственного не двигающегося воина, который никогда не покорится злу.

– Дениска, а скажи мне, раз ты такой умный, кого ты в жизни сам любил? – спросила я и, нащупав в кармане несколько ягод важеники, взятых мной из дома, кинула в лицо Хайлова. Важеника – это отвратительная горькая вещь, ядовитая по своей особенности. Когда её сок попадает на кожу человека, то у него случается затуманивание мозга, а из явных признаков – губы увеличиваются до неописуемых размеров, при слишком большом количестве яда достигают размеров двух увесистых арбузов! Две ягоды, на моё счастье, попали, и Денис начал тереть глаза и губы рукой, параллельно пуская в меня огненные шары. Я спряталась от них за неподалёку стоявшим фонтаном и, смотря на Самсона, начала шептать: «Остановились часы – остановимся и мы, свет замер во тьме – погасли и мы, но ты сильнее каждого из нас, значит, живи всем людям напоказ». Сильные заклятья, в отличие от простых, которые можно сказать одним словом, нужно проговаривать целыми стихами, благо мама в детстве заставляла всё учить, хоть где-то это пригодилось!

– Я люблю, когда со мной борются, а не трусливо прячутся, – наконец ответил мне Денис, подходя ближе. Я щёлкнула пальцами и, оказавшись рядом с ним, набросила на него горящую верёвку. Хайлов быстро избавился от узла на шее и, усмехнувшись, поднял руку вверх. Послав в меня ударную волну, он заставил меня практически войти в поверхность асфальта настолько, что я каждой своей косточкой почувствовала частички гравия.

– Слушай меня, моя милая Дашута, у тебя ещё есть крошечная возможность сделать правильный выбор, – начал говорить Хайден, нависнув надо мной и положив свою правую руку на мою шею, начал душить, прижимая крепче к земле.

– Отпусти, – прохрипела я и хотела схватить Хайлова, но он резко связал мне руки моей же горящей верёвкой. Она больно обжигала запястия, а дыхание сковывала мёртвая хватка парня. Меня душил мой родной Феликс, ради которого я была готова отдать свою жизнь и из-за которого я погубила свою. Сил у меня от этого не было, веки медленно начали опускаться, пока я пыталась вдохнуть хотя бы глоток воздуха.

– Всё-таки додумалась, товарищ майор, – сказал Хайден, взглянув куда-то вперёд. – Мы ещё увидимся, обязательно!

– По разные стороны решётки, – прошептала я и откашлялась, когда Хайлов убрал руку с моей шеи. Он резко вскочил на ноги и исчез из поля моего зрения. Больно. Спина вся была в порезах, на руках ожоги, голова трещит. Я только что не на жизнь, а на смерть дралась с Юсуповым. Пускай от Феликса была у Дениса только внешность, но отчего-то мне было так пусто внутри. Наверное, потому что Хайден был прав. Прав во всём. И в том, что я так была предана и предала, и что Денис сильнее, и он умён, а я – не очень. Что-то ломалось внутри меня. Кажется, это ломалась я. Хотя бы от того, что я начала признавать собственное поражение, слабость и немощность. Потому что Денис смог залезть даже в самые глубокие чертоги моего разума и вытащить на поверхность то, в чём я боялась признаться даже себе. Этот Хайден он, может быть, и не самый сильный из нас в оружейном бою, но одно я знаю точно – победит каждого из нас нашими же мыслями. Мы сами выроем себе яму и сами же шагнём в неё с лёгкой подачи Хайлова. Он лишь кукловод, а мы тряпичные фигуры в его руках. За годы жизни рядом с вами, людишки, мы стали слишком мягкие, чувствительные и настоящие. Нас легко сломать, просто нажав на болевую точку. И, поверьте, такая есть у каждого. А Хайден знает о нас, да и о вас, слишком много, поэтому любое его действие может в лучшем случае свести с ума. Способа, как бороться с самими собой, а тем более мыслями, нет даже у меня. Потому что не такая я и умная оказываюсь. Простая и уязвимая. Как и все. Обычная.

– Даша! – услышала чей-то голос сквозь тьму я. Опять голос, в голове шум, неужели всё по новой. – Даша!

– Отстань, – прошептала я, как вдруг в нос мне ударил неприятный запах нашатырного спирта. – Убери эту гадость.

– В себя пришла наконец-то, – сказала Баба Яга, когда я медленно открыла глаза. Я лежала на деревянной скамейке, мою голову заботливо поглаживал Антип, а Ягиня